Березовая веточка

Сказка записана П. В. Лепаловским в 1950 г. в дер. Григорьевке, Каслинского р-на, Челябинской обл. от его матери А. П. Лепаловской.

Березовая веточка

Жила на свете одна вдова. Было у нее трое детей: две родных дочки да пасынок. Саввой его звали. Дочки росли ленивыми да привередливыми, а пасынок не умел сидеть без дела. Любая работа так и плясала у него в руках. И сердцем парень был мягок да ласков. Все село любило его за добрый нрав. Даже прозвище ему дали Савва-ласковый.

Одна только мачеха его ненавидела. Всю работу в доме на пасынка свалила. Бывало, родные дочки дрыхнут до обеда, а он с раннего утра на ногах. Савва и воды наноси, Савва и печку распали и платья сестрицам почисти. Одним словом, жил за работника, а кормили его плохо. Родных дочек мачеха блинами да шаньгами набивала, а пасынок черным куском с водой довольствовался. Еще хуже того одевался.

Однажды мачеха разбудила пасынка раным рано.

— Ступай,— говорит, —в лес за дровами. Будет тебе дрыхнуть-то.

Ничего не сказал Савва, взял топор да веревку и отправился.

Утро было сырое, туманное. Шел крупный дождь. Не успел Савва дойти до леса, как вымок весь. Начал зябнуть.

«Ну,— думает,— рубить буду, согреюсь».

Выхватил топор из-за пояса и начал выбирать дерево поздоровей да поглаже, чтоб и колкое было и жарко горело. Но как назло ни одной березки не найдет путной. Искал, искал и наконец натакался. Видит: стоит на поляне березка одна, стройная, ствол гладкий и сучьев совсем немного.

— Вот эту и срублю,— говорит.

Подбежал к березке и хотел рубить ее. Но едва только замахнулся топором, березка задрожала и человечьим голосом заговорила:

— Не руби меня, Саввушка. Не губи красну-девицу.

У Саввы тут топор из рук выпал. То ли стоять, то ли бежать. Отроду такого чуда не видывал и не слыхивал.

Стоит и не знает, что ему делать. Почудилось, аль взаправду березка говорит. Постоял так минуты две, три, подумал, как ему быть, и снова поднял топор. Ан тот же голос раздался:

— Не губи, Савва, березку, не губи красну-девицу. Не белая березонька я, а девица молодая. И такая же сирота, как ты. Злая мачеха меня околдовала — в березку превратила. Не губи меня, сироту, добрый молодец. Чем угодно откуплюсь.

Тут Савва одумался. Говорит ей:

— Бог с тобой, девица красная. Не злодей я, не трону. Мало ли других берез растет. А выкупа мне никакого не нужно.

— И другие деревья тоже не губи,— сказала березка. — Ведь они мне сейчас все сестры родные.

— Ну, будь по-твоему.

Насбирал Савва валежнику вязанку, и отправился домой. Увидела мачеха, каких дров принес пасынок, так и взялась:

— Разве за этим тебя в лес посылали? Аль лесу не нашел? Хлеб, небось, жрать умеешь, а дров нарубить толку нет.

Не стерпел Савва напрасной брани и рассказал, что с ним в лесу произошло. Рассказал да и покаялся. Еще пуще мачеха забранилась:

— Дурак ты набитый! Не сумел выкуп взять, чучело гороховое! Сам от богатства отказался. Хоть бы платок сестрицам выпросил, видишь, в чем они ходят. Ведь невесты уж. Ступай сейчас же обратно в лес и попроси платок.

Что сделаешь с окаянным человеком? Пошел. Приходит к березке, поклонился низко и промолвил:

— Прости меня, девица. Не хотел я с тебя выкупа брать, да черт дернул меня за язык: проболтался мачехе. Из дома меня вон прогнала. Покуда, говорит, не будет у сестер нового платка, не возвращайся домой.

А березка в ответ:

— Не печалься, Саввушка. Эта просьба твоя меня не затруднит. Будет платок твоим сестрам. Отломи сейчас от нижнего сучка веточку и ступай домой. Притронься ей к какому-нибудь старенькому платку и скажи: «Как листочки этой веточки обновляются весной, так и ты, платок, будь новым». Поблагодарил Савва березку, отломил небольшую веточку и отправился домой. Мачехи с дочками как раз дома не было, вышли куда-то. Савва этим воспользовался. Достал из сундука что ни на есть старый платок, притронулся к нему веточкой и сказал:

— Как листочки этой веточки обновляются весной, так и тык платок, стань новым.

Едва он это сказал — глядь: в руках у него вместо полинялого старого платка новенький. И такой красивый, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Тут мачеха с дочками явилась.

— Принес?— спросила она грозно.

— Принес,— ответил Савва и развернул пред ними платок. Все трое так и ахнули.

— Мой платок!— крикнула старшая, прыгнула, как кошка, и вырвала его у Саввы из рук.

— Нет, мой! — завопила младшая и бросилась к старшей. Уцепились обеими руками за концы платка, тянут: старшая к себе, младшая к себе.

— Отдай! Мой платок!— кричит старшая.

— Нет, мой! — визжит младшая.

Не успела мачеха опомниться, как ее дочки уже начали таскать друг друга за косы. Насилу она их угомонила.

— Это из-за тебя все, непутевого,— насела снова мачеха на Савву. — Знаешь, что две у тебя сестрицы, так уж и просил бы два. А то только греха наделал. Иди сейчас же к свой березе и попроси еще платок.

— Иди, да поскорей,— кричит старшая сестра.

А младшая:

— И без платка не приходи! Домой не пустим!

Ничего не сказал Саввушка, повернулся и пошел, повесив голову. Идет, а сам чуть не плачет от обиды. Время уже за полдень перевалило, а у него во рту маковой росинки не было.

— Что, добрый молодец, невесел ? — спрашивает березка.

— Чему мне веселиться?— отвечает Савва.— Еще пуще мачеха лютует. Снова к тебе за выкупом послала. Мало им одного платка, второй подавай.

— Не печалься. И этот выкуп для меня не труден. Срезай опять веточку и отправляйся спокойно.

Поблагодарил Савва березку, срезал вторую веточку и вернулся домой. Не прошло и часа, как обе ленивицы щеголяли в новеньких платках.

Прошло два или три дня, собрались мачехины дочки на вечорку к подружке — дочери богатого купца. Заглянули в сундук, а в нем ни одного чистого платья нет. Прибежали к матери, расплакались: — Ах, какие мы несчастные! Все подружки на вечорки пойдут, а нам нарядиться не во что. Путного платья нет.

Обняла мачеха дочек, гладит их по голове, приговаривает:

— Сиротинушки вы мои несчастные. А те еще пуще жалобятся:

— Всю молодость дома отсиживаемся. Никакой радости... Хоть бы братец нам подарил по платью...

Мачеха так и подскочила:

— И, как это я дура не догадалась! Давно надо было его послать. Савка!

Вошел Савва в избу, мачеха говорит:

— Ступай к березке. Не велик ее выкуп — платки! Пусть она пришлет по платью моим дочерям.

— Да не по простому, а шелковому, — заявила старшая дочка.

— И чтоб палевого цвета,— добавила младшая.

Ничего опять не сказал Савва, только снова низко опустил сиротскую свою голову. И не потому, что не знал, что ответить. Просто связываться с проклятой бабой не хотелось — живо заголосит на всю окрестность.

— Ну, чего стоишь, как истукан? Аль не слышал, что тебе сказали? Вот возьму ухват...

Выскочил Саввушка из избы и, словно пьяный, побрел к лесу. Что делать? К березке пойти — неудобно, домой возвращаться страшно: мачеха с дочками со свету сживут. Решил снова пойти к березке.

— Здравствуй, красавица,— сказал Савва тихим голосом, поклонившись ей низко.

— Здравствуй, молодец. О чем опять печалишься?

— Как же мне не печалиться, девица? Опять мачеха из дому выпроводила. Достань, говорит, к вечеру по новому платью сестрицам.

             Не горюй, добрый молодец, раньше сроку. Дам я сестрицам твоим по платью. Вот тебе новая веточка, ступай, делай сестрицам новые наряды.

— Ну, спасибо тебе, березка. Век не забуду твоей доброты.

Вечером мачехины дочки уже задирали носы перед подружками. На обеих новые шелковые платья.

Не прошло и недели, как мачеха снова взбеленилась: модные сапожки дочкам понадобились. И не простые, а такие, какие царские дочери носят. Савва тут воспротивился.

— Как хотите, матушка,— сказал он,— я не пойду. Пора совесть знать.

Мачеха только ехидно усмехнулась на это:

— Ничего, не велик гранадер о совести-то беспокоиться! А коли впрямь решил противиться, то вот тебе мое последнее слово: принесешь сапожки — прощу. Не принесешь — вон из нашего дома, чтоб духу твоего не было.

— Воля ваша, матушка,— снова повторил Савва,— но я не пойду. Если нужно вам, ступайте сами.

— Хорошо. Показывай дорогу. Сама с дочерями пойду.

Крикнула матушка дочерей со двора и приказала им собираться. Как узнали дочки, куда их мать вести хочет, обрадовались. Стали наперебой друг другу перечислять, кто что требовать от березки будет.

— Я, — говорит старшая, — потребую ожерелье из чистого золота.

— А я,— хвастает младшая,— теплую кофту с оторочкой из беличьего меха, серьги, сафьяновые сапожки...

— А я закажу такое платье, чтоб выткано оно было с золотой ниткой, чтоб издали оно казалось зеленым, а вблизи палевым.

— Эка невидаль — с золотой ниткой! Я лучше тебя придумаю.

— Нет, не придумаешь!

— Придумаю!

Слово за слово — и поднялась у них снова драка. Еле мачеха растащила их.

Наконец отправились. Савва идет впереди, мачеха с дочками вслед шагают. Подошли к березке, Савва поклонился:

— Здравствуй, красавица!

— Здравствуй, добрый молодец! Зачем опять пожаловав Навестить меня, аль за новым выкупом?

— Нет,— отвечает Савва.— Ничего мне от тебя не нужно.

— Вот, болван!— не выдержала мачеха.— Не слушай его, березка. Он у нас глупый. Сапожки сафьяновые дочкам нужны. Невесты уж, а ходить не в чем.

— Да еще ожерелье из чистого золота...

— Да теплую кофту с оторочкой из беличьего меха, да платье с золотой ниткой тканое.

— Не слушай ее, березка. Это мне такое платье нужно. Я его выдумала.

— Нет, я!..

— Нет, я!..

— Полно вам, красавицы, спорить,— молвила березка. — Все будет. Подойдите поближе. И ты, матушка, тоже подойди. Вот так.

Подняла она свои ветви, притронулась ими к мачехе с дочками, и превратились они все трое в большой куст крапивы. А сама всколыхнулась, встряхнулась и очутилась красной девицей. Да такой красивой, что ни в сказке сказать ни пером описать. Высокая, стройная, брови дугой, золотые косы до пояса; Только одета девица бедно. На голове старый полинялый платок, на плечах грязное платье. Лишь сапожки новенькие.

— Что, добрый молодец, смотришь на меня?— говорит девица.— Чай, наряд мой тебя смущает? Не удивляйся. Это твои любезные сестрицы меня так нарядили. Ведь то, что появлялось у тебя в руках обновленным, было моим, а старое возвращалось ко мне.

Глянул Савва: верно! А девица продолжает:

— Наряд я себе другой заведу. Дай мне те веточки, что от березки срезал. Все будет.

Достал Савва из-за пазухи веточки, все три и подал девице. Взяла она одну веточку, притронулась к ней и встала перед Саввой, как весна-красна, — вся в цветах и сиянии. Савва только ахнул.

— А теперь тебе пора обрядиться,— добавила она и второй  веточкой притронулась к его плечам. Чувствует парень, что как-то сразу ему легко и тепло сделалось, И даже ростом стал чуть повыше. Глянул на себя и удивился. На нотах вместо лаптей очутились сапожки, на плечах кафтан с золотой ниткой тканый, шелковые кудри соболья шапка прикрыла. Прямо не парень, а загляденье.

— Ну, Саввушка, нее, что могла я, для тебя сделала. Теперь мне пора уходить. Прощай.

— Постой, девица, — сказал Савва.— Много ты мне сделала добра, так не откажи еще в одной просьбе. Будь моей женой.

Ничего не сказала девица, только чудные очи в землю опустила. Взял Савва ее за белы руки и крепко поцеловал.

И стали они жить поживать да добра наживать. А мачеха с дочками так кустом крапивы и остались.