Иван-дурак и поп

Сказка записана Я. Вавиловым зимой 1940 г. В Нижем Тагиле на руднике им. III Интернационала  от группы горняков.

Иван-дурак и поп

Жили три брата: Петр — старшой, Павел — средний и Ваня-дурак — младший. Умер отец у братьев и завещал он им: Петру — топор да широкую дорогу. Павлу — иголку и тоже широкую дорогу. А Ване-дураку — весь свет да христову суму.

Собрались братья после смерти отца и совет учинили.

— Я пойду,— молвил Петр,— по плотничному делу, как отец нарек. Заработаю много денег, вернусь, женюсь и разбогатею.

Встал Петр, заткнул топор за пояс, положил в карман краюху хлеба и ушел.

— Я пойду, — молвил Павел, — по портняжному делу. Отец мне нарек держаться за иголку. Заработаю, вернусь, женюсь и разбогатею.

Встал Павел, воткнул иголку в шапку, взял краюху хлеба я ушел.

Иван-дурак сидит у печки и думает: хлеба ему братья не оставили, отец завещал суму, и ту унес Петр, остался ему один белый свет. Посидел, подумал и решил. Пойду наймусь в работники, сила у меня большая, руки крепкие, ноги выносливые, да ум не черт съел

Идет Иван-дурак по свету и спрашивает у каждого двора — не надо ли работника.

Долго ли так ходил, коротко ли так бродил, это в сказке не говорится. Набрел он на одного попа.

 

— Надо мне работника,— говорит поп,— но с уговором: жить живи, а меня и попадью-матушку не рассерди. Должен ты нам угождать, чтобы мы всегда тобой довольны были. Проживешь три года — получишь половину хозяйства и дочь мою в жены, не проживешь — ничего не получишь. Думай да смекай, дубина-дурачина.

Подумал Иван-дурак, да и решил: что мне не служить?  Сила есть, руки крепкие, ноги выносливы, да и ум не черт съел. Поживу хлёбом кормить будут, а больше мне ничего и не надо и согласился.

Живет Иван-дурак, ест за пятерых, робит да десятерых, довольны им все — и поп, и попадья, а больше всех поповна. Подходит к концу третий год, Иван-дурак робит так, что не осердишься.

Задумался поп, как прогнать Ивана-дурака, да заплатить ему ничего. Советуется с попадьей-матушкой, что делать им с работником.

— Пошли ты его, батюшка, в лес за дровами, где много медведей, в тот бор, где вечно леса не рубаны, где царем сам Мишка косолапый.

Сказано — сделано.

Едет Иван-дурак, едет день, проедет сто верст, все тихо кажется, едет два — проедет двести верст, все тихо кажется, три... счет потерял верстам да дням, а все едет. Наконец доехал.  Остановил под густой елью воронка, да пегую поповскую кобылу, завернулся в тулуп и лег спать. Дело к ночи клонило.

Спит Иван богатырским сном и слышит: кто-то с него тулуп поповский стаскивает. Поднял он голову и видит — большой-пребольшой медведь стоит и тянет за рукав. Взял Иван медведя за ухо, потянул на себя и говорит:

— Слышь, проклятый зверь, отпусти тулуп, а то надеру за уши.

Отпустил медведь рукав и молвил в ответ:

— Хоть ты и дурак, мил-человек, но отвечай. Зачем приехал в наше царство?

— Это не твое дело, проклятый зверь.

— Я не зверь, а министр царя-батюшки Михаила Косолаповича.

— Я тебя и твоего черномазого царя морду видеть не хочу. А приехал я сюда за кондовыми дровами. Нарублю воз и уеду.

Смеется медведь, широко разинул пасть, а оттуда пламя летит.

— А на чем ты, дурак, поедешь? Еде лошади.

Огляделся Иван и видит на снегу кости, шерсть и кровь.

Косолапый смеется:

— Лошади пошли на ужин моим солдатам, а ты сам мне на завтрак пойдешь.

Рассердился Иван, схватил Мишку за уши и давай таскать, только уши трещат, да с языка искры сыплются.

— Верни, поганая твоя рожа, лошадей, а то самого запрягу.

Мишка уже не может слова молвить, в глазах помутилось, лес колесом пошел, а Иван его все за уши таскает, да таскает.

— Зови солдат, заставляй рубить кондовых дров, — хрипит Иван. Заревел Мишка — сбежались медведи и видят: ихнего министра Иван за уши держит,  а с языка зола сыплется.

— Рубите… кондоовыых… дрооов… — приказывает министр.

Затрещал лес, быстро нарубили дров медведи. Смотрит Иван, а воз то такой, что на поповской паре никогда бы не увезти.

— Запрягайтесь! — кричит Иван.

Запряглись два медведя, сел Иван на воз, и поехал, а министра так за уши и ведет.

Домой он доехал быстро. Когда проезжал мимо деревень, все собаки и кошки разбежались.

Перепугался поп, нё знает, что делать, хотел убежать, но не успел. А попадья ему советует:

— Иди, встречай его ласково, а потом подумаем, что делать.

Так поп и сделал. Медведей убили, а из шкур поп сшил себе новый тулуп. Отдохнул Иван немного, поп с попадьей придумали новую задачу.

Сидят они, ужинают. Поп и говорит Ивану:

— Ты завтра нагреби воз пшеницы, да поезжай на мельницу, только не здесь, а на том коне света, за лесом — есть река, там мельница лучше. Хозяин ее мне кум будет, он бесплатно смелет. А пока ездишь, мы свадьбу приготовим.

Нагреб Иван воз пшеницы, поставил под сарай и лег спать. Разбудил его поп на рассвете, запряг Иван пару, свистнул и уехал на мельницу к попову куму.

 Долго ли он ехал или коротко. Но на третий день приехал на мельницу. Мельница мелет — все дрожит, скрипит, из-под колес огонь идет, Струхнул было Иван да и думает: «какого черта я испугался? Мне какое дело? Хоть черт будь, раз он хозяину кум». И стал вьшрягать коней. Выбегает маленький чертик, морда вострая и морщинистая, как сморчок на лбу, как у молоденького козла — рожки, глазки блестят, круглые, как у рыбы. Говорит ему чертенок.

— Зачем, Иванушко, пожаловал к нам?.. Зачем ты в чужие владения залез? Что тебё; мало мёста у себя в царстве?

Иван посмотрел сверху, как с каланчи на сморчка, и отвечает:

— Мне, поганая рожа, тебя не надо, а давай сюда поповского кума — хозяина этого чертова вертела.

— Хозяин болеет и принимать никого не велит. Я его верный слуга. А у хозяина нет кума среди попов. Обманывает тебя поп. Поезжай скорее, пока хозяин не осерчал.

А Иван как закричит, на него:

— Пошел, погань, отсюда, а то я из тебя...

Испугался чертенок и бегом в мельницу.

Распряг Иван коней, спутал их, а сам сел около пруда и давай веревку вить. Вьет Иван веревку, спускает конец в пруд и песни поет.

Выбегает чертенок и спрашивает тихонько:

— Чего ты, Иванушка, делаешь? Зачем веревку вьешь?

— А вот я буду море морщить, да вас поганых корчить. Если мне муки не намелете, всех изведу.

Еще больше перепугался чертенок, весь дрожит и бегом в мельницу.

Закончил Иван веревку вить, бросил ее на воз и лег под телегу.

Долго ли спал он, или коротко, только его разбудил черт, который постарше.

— Чего надо? — спрашивает Иван.

— Я от хозяина, Иванушка, не морщи море, не беспокой хозяина... Мы тебе муку намелем, ежели ты умнее нас окажешься, а ежели нет — судить тебя будет сам хозяин.

Подумал Иван: «Пусть будет так... голова у меня есть, да и ум не черт съел».

— Ну, ладно, — отвечает он черту.

— Вот что Иванушка. Давай погоняемся, кто быстрее вокруг озера обойдет.

— O! Нет. Я с тобой гоняться не буду. Куда тебе до меня, ты сначала с моим братом погоняйся, ежели его обгонишь, тогда уж черт с тобой, и я тряхну старыми костями.

Сказано сделано. Черт побежал, голову назад запрокинул, борода вперед, хвост трубой. Иван не торопясь взял мешок, вынул зайца и кричит черту.

— Смотри, поганая рожа, пускаю братишку,— и отпусти? зайца, а он в кусты и был таков.

Иван вынул другого зайца и ходит с ним по берегу, смотрит, откуда черт прибежит.

Черт бежит, а от него пар идет, из глаз искры сыплются. Задохнулся черт, добежал и упал разом.

— Устал мой милый, — гладит второго зайца Иван, — ишь он, поганая рожа, уморил тебя...

Черт, как увидел зайца в руках Ивана и бегом на мельницу. Иван посадил зайца в мешок, взял крынку простокваши и ходит с ней по берегу — ждет черта.

Долго не выходил черт, наконец явился и видит — Иванушка по берегу ходит, плечами поводит, да, ругает черта всякими словами.

— Что, Иванушка, ругаешься?

— Где ты пропадаешь, поганина?! Мне некогда с вами возиться. Возьму вот и разобью все ваше дьявольское царство...

— Не надо, Иванушка, — просит чертенок.

— Ну, ладно,— отвечает Иван.— Бери камень и дави до тех пор, пока молоко не пойдет. Я тоже давить буду, кто выдавит, тот сильнее и умнее...

Взял черт камень и давай давить. Давит обоим рукам, корчится, кряхтит, а камень не подается. Иван глядел, глядел и говорит:

— Эх ты! Горе луковое. Разве так давят. Сразу видно, что силушки у тебя нет. Вот смотри, как надо.

Иван прянул руку, нажал легонько, и потекло молоко зи крынки. Черт бросил камень и бегом в мельницу.

Долго не входил черт, а Иван ходит по берегу, да помахивает палкой. Наконец выбежал черт. Иван замахнулся и держит палку — хочет ее кинуть.

— Чего ты, Иван хочешь делать? — испугался черт.

— Ничего. Вон месяц мешает, загородил солнце, сшибить его хочу, чтобы он не мешал, да чертям не служил...

Задрожал черт, весь съежился и говорит:

— Не надо, Иванушка! Не надо! Муки мы тебе намелем.

Подумал Иван и отвечает:

— Ладно, мелите быстрее.

Черт засуетился, засвистел, выбежали чертенята, открыли двери, развязали воз и начали таскать мешки. Колеса завертелись, черти бегают взад и вперед.

Ходит Иван по берегу и насвистывает — надоело, решил посмотреть, какая мука мелется на чертовой мельнице. Взял в руки муку, помял холодная. Посмотрел на свет — зола. Рассердился Иван шибко — закричал:

— Где главный черт? Подать его сюда!

Прибегает черт. Загремел Иван на него:

Что это такое?! Почему вместо муки — пепел?!

Схватил черта за бороду, поднял и трясет.

— Где мука?

— Я сейчас, Иванушка... — пищит. А с жернова все сыплется зола. Подсыпает ее молодой чертенок и ухмыляется. Схватил Иван чертенка-засыпщика за рога и со злости бросил на жернова. Крутится черт на жернове, а с жернова мука идет мягкая да белая...

Смололи черти Ивану пшеницу, запряг он лошадей, свистнул и поехал. А черти фуражки поснимали, да в пояс ему кланяются. Отъехал немного, колесо спало. Слез Иван не торопясь с воза, разыскал колесо, надел его на ось, а спицы нигде нет. Пропала спица. Тут Иван додумался, что черти над ним подшутили.

Вернулся Иван на мельницу, видит — один черт ходит около реки. Схватил Иван черта за бороду, притащил к возу и воткнул вместо спицы чертов палец.

— Вот так и держи до дома, вместо спицы будешь, — и поехал домой.

Слух прошел по всему свету, что едет Иван с чертовой мельницы и чертенка венет, который вместо спицы в оси сидит. Дошло это и до попа. Поп перепугался и решил бежать.

Не успел оглянуться, а Иван к воротам подъехал, Встречают его поп с попадьей и красавица поповна. Поп поклонился Ивану в пояс, а как увидел Чертенка, перекрестился и плюнул через левое плечо. Попадья кланяется еще ниже, да отступает все к двери ближе. А красавица поповна обнимает да целует Ивана, а чертенку язык показывает.

— На поганый сморчок, — молвил Иван чертенку, — иди домой, да накажи всему вашему племю, чтобы нарой не обманывали, а то приеду всех в бараний рог согну.

Свадьбу Иван с красавицей поповной отложили до Петрова дня.

Поп с попадьей тем временем решили бежать. Ночью сговорились, связали добро в мешки и на рассвете собрались уходить. Иван подслушал, выкинул добро из мешка, залез туда сам и сидит.

— Слышит — подходят поп с попадьей. Поп берет мешок и на плечи.

— Тяжело, матушка, ну да слава богу ушли от наказания. А Иван в дураках остался.

— Я тут, — сказал Иван из мешка.

— Ты что, матушка, говоришь? — спрашивает поп.

— Ничего я не говорю, — пошли быстрее, — и побежали поп с попадьей бегом.

Долго ли бежали, коротко ли шли, а к вечеру дошли до реки.

— Давай, матушка, ночуем на бережку.

— Давай, — отвечает та.

Сняли котомки поп с попадьей и начали ужинать.

Услышал Иван запах свинины и свежего хлеба, вылез из мешка и говорит.

— Вот мы и приехали.

Перепугались поп с попадьей, а делать нечего, видно, такая доля, что от Ивана им не отвязаться.

Повечеряли и легли все спать.

Слышит Иван — поп с попадьей договариваются, как Иван уснет, сбросить его в реку. Слушает Иван и на ус мотает.

Заснули все, только Иван не спит. Поднялся он и пополз к попадье.

— Матушка, а матушка, вставай, — Ивана надо в реку бросатъ.

Соскочила попадья, да спросонок-то спрашивает:

— Где он?...

— Тише ты, колода! Вот он. Бери за ноги, а я за голову и кидай.

Сбросили попа в реку, а потом он и попадью туда отправил.

— Отправляйся вместе с попом.

Иван снова лег спать. А утром вернулся в поповский дом и женился на поповне.

Я в той земле был, Ивана с женой видел, — детей у них полон дом, и живут они лучше всех. Мне квасу, крепкого подали, я пил да хозяев хвалил.