Про Филю да Улю

Сказка записана Ю. Клюшниковым  в г. Березовском Свердловской  обл. от Елизаветы Петровны Клюшниковой. 1915 г. рождения.

примечание от меня, сказочка чистый термояд, Филя жжет аки дуговая сварка.

Про Филю да Улю

Рассыпался горох на семьдесят дорог. Девки шли — глазели, собрать его хотели: решетом, ситом махали, никак не собрали. Это присказка. А сказка — то впереди.

Жили-были в деревне Филя да Уля. Уля-то была умная, Филя-то — дурак. Вот Уля и посылает Филю в родную деревню свою, к матери.

— Поди, Филя, к матери, попроси у нее что-нибудь на развод.

Пришел Филя к умной матери и говорит:

— Матушка, а матушка, меня к тебе Уля послала, дай нам что-нибудь на развод.

— Ну что ж, Филя, на вот, бери овечку, гони ее домой. Взял Филя хворостину и погнал овечку. Дорога к дому шла лесом. Идти было далеконько. Дело-то клонилось к ночи. В лесу волки завыли на разные голоса. Овечка-то испугалась, в разные стороны дергается. А Филя-то думает: «Вишь, волки праздник справляют, песни поют. Не иначе, как к ним овечка-то просится». Стегнул хворостиной овечку, загнал ее в лес, а сам домой пошел. Пришел домой, а Уля его встречает, спрашивает муженька:

— Ну как, Филя, был дома у матери?

— Был.

— А что она тебе на развод дала?

— Дала овечку.

— А где она?

— А я лесом шел, волки песни пели, к себе овечку в гости звали. Я ее и отпустил, пускай погостит.

— Ах ты, Филя, ты дурак, ты бы делал, да не так!

— А ты бы, Уля, как?

— Я бы взяла овечку, на веревочку привязала, домой повела, дорогой травкой накормила, ключевой водой напоила, домой привела — опять травки дала, в конюшенку поставила. Стала бы у нас овечка жить да ягняточек носить.

— Ладно, Уля, я завтра так и сделаю.

Пошел наутро снова к матери Филя.

— Здравствуй, матушка.

— Здравствуй, Филя. Зачем тебя Уля ко мне послала?

— Не дашь ли нам что-нибудь на развод?

— Что бы тебе дать, зятюшко, да не знаю? На вот, возьми золотое колечко, снеси дочке, пускай носит на здоровье.

Достал Филя из кармана веревочку, привязал колечко и поволок за собой по траве. В лесу, на зеленой лужайке, сел на пенек и говорит: «Ешь, колечко». Дошел до речки, бросил в речку колечко и говорит: «Пей, колечко, допьяна». А колечко буль-буль да и пошло на дно. Сидел-сидел Филя до утра, все ждал, когда напьется колечко да выплывет, да так и не дождался. Пришел домой ни с чем. Уля спрашивает:

— Куда, Филя, ходил?

— К матушке.

— Не давала ли тебе матушка чего-нибудь для нас?

— Как же, дала... колечко золотое.

— А где оно?

— Как где? В речке! Как ты сказала, я так и сделал: на веревочку его привязал, травой зеленой кормил, в речку пить отпустил. Ждал-ждал — не вылазит оно, видно, не напилось.

— Ах ты, Филя, ты дурак, ты бы делал, да не так!

— А ты бы, Уля, как?

— Я бы колечко-то взяла, в платочек завернула, в карман положила, домой принесла — на стол положила.

— Ладно, Уля, я завтра так и сделаю.

Наутро Филя опять у умной матушки был.

— Здравствуй, матушка.

— Здравствуй, затюшко.

— Дай нам что-нибудь на развод: Уля велела.

— Чего же тебе дам, милый зятюшка? На вот, возьми петушка, отнеси домой.

Филя вынул чистый платок, завернул петушка, в карман затолкал. Идет домой — насвистывает. Пришел домой, сунул руку в карман, а петуха-то там как не бывало.

Улетел Петька, полон карман помету оставил. Вынул Филя все это из кармана и на стол положил. Зашла Уля в дом, увидела помет и закричала:

— Что это у тебя такое?

— А это мне матушка на развод дала.

— Не ври, не может этого быть, чтоб матушка тебе помету дала.

— Матушка-то мне, Уля, дала петуха. Я все сделал, как ты велела: в платок завернул, в карман запихнул, да не знаю, куда он у меня дорогой задевался. Ты сама сказала: домой принести, на стол положить. Что осталось, то и принес.

— Ах ты, Филя, ты дурак, ты бы делал да не так!

— А ты бы, Уля, как?

— А я бы взяла петушка, в корзинку посадила, на плече домой принесла да в сарай на седало посадила» Стали бы мы петушка кормить, да курочек бы потом купили, цыплят бы вывели.

— Ладно, Уля, я завтра так и сделаю.

Пошел утром опять Филя к матушке, что-нибудь на развод просить. А старуха и говорит:

Ох, миленький зятек, что тебе дать и не знаю. Сама я давно к вам собираюсь, охота мне посмотреть, как вы живете. Пойду я седни с тобой к вам.

Тут Филя, не говоря худого слова, схватил старуху в охапку, затолкал ее в большую корзину, взвалил на загорбок и поволок домой. Затащил в сарай, а старуха-то чуть жива: Филя ей все кости помял. А Филя еще ее подталкивает, на седало засаживает.

— Садись,— говорит,— старая! Наутро овса принесу.

Закрыл сарай на замок, сидит — Улю дожидается. Пришла Уля домой, спрашивает:

— Был, Филя, у матушки?

— Был.

— Дала она тебе что-нибудь на развод?

— Ничего не дала. Сама в гости пошла. Я все сделал, кап ты велела: в корзину ее посадил, домом приволок, на седало затолкал. Не знаю, свалилась — нет. Закрыл сарай, а вот и ключи.

Рассердилась Уля и кричит на Филю;

— Ах ты, Филя, ты дурак, ты бы делал, да не так!

— А ты бы, Уля, как?

— Я бы взяла на деревне лошадь наняла, посадила матушку в коробок, домой привезла, за стол посадила, угощать бы стала, низко кланяться, кушай, дорогая матушка, не изыщи за угощенье, чем богаты, тем и рады.

— Ладно, Уля, я завтра так и сделаю.

Пошел наутро в деревню Филя, дома только один тесть.

— Чего тебе,— говорит,— дать, Филя, на развод и не знаю. Уж так и быть, свинушку дам — не пожалею.

Пошел Филя по деревне, нанял коробок с лошадью, посадил свинью в коробок. Везет домой — только колокольчики позвякивают. В избу завел, за стол посадил. Все кушанье какое в доме было,— все на стол поставил. Вина из погреба притащил. Сам стоит и в пояс низко кланяется:

—        Кушай, матушка, кушай, хрюшечка, не взыщи: чем богаты, тем и рады.

А свинья — известно, свинья. Хрю-хрю, носом туды-сюды: тарелки — на пол, вино — за окно; скатерку изорвала, чо съела, чо потоптала, а потом и сама в окошко выскочила. Пришла Уля домой и испугалась: все в избе вверх дном перевернуто; на полу посуда битая, кушанья розлиты. Закричала она на Филю:

— Что это у тебя такое?

— Как что?— отвечает Филя.— Я к батюшке ходил, дал он мне на развод свинку. Я все сделал, как ты говорила: лошадь нанял, за стол посадил, угощал — низко кланялся, да, знать, не поглянулось ей наше угощенье, схрюкнула она да в окошко убежала.

Рассердилась тут Уля и кричит:

— Ах ты, Филя, ты дурак, ты бы сделал, да не так!

— А ты бы, Уля, как?

— А я бы хворостинку взяла да свинью домой пригнала. Под крыльцо затворила, помоями угостила.

— Ладно, Уля, я завтра так.

Пошел он наутро снова к тестю, просит чо-нибудь на развод. А старик и говорит:

— Я сам к вам в гости пойду.

Схватил Филя большущую хворостинку, давай старика на-понуживать. Домой гонит, стегает да приговаривает:

— Не сворачивай с дороги, иди прямо.

Загнал его под крыльцо, ушат помоев приволок:

— На, жри!

Пришла Уля, спрашивает:

— Был Филя у батюшки?

— Был.

— Что он тебе на развод дал?

— Ничего не дал, сам в гости пришел.

— Так где батюшка-то?

— Как где? Под крыльцом сидит. Как ты велела, так и сделал. Хворостиной гнал, под крыльцо запихал и помои поставил. Пусть жрет, мне не жалко!

Рассердилась Уля, схватила хворостину да давай-ка понужать самого Филю. Выгнала его совсем из дому. Тут и сказке конец, а нам — хлеба колец.